Роберт О`Брайен - Z – значит Захария

А пока, оставшись без дела, я забрала два своих яйца, половину курицы, нож и медленно пошла по дороге к магазину. Молочный бидон оставила у сарая: приду в четыре, снова подою корову и тогда наполню его.

По пути я все время оглядывалась, не преследует ли он меня, а когда дошла до поворота – чуть после него, остановилась и подождала, чтобы проверить, не пойдет ли он снова к своей группе деревьев. Он не выходил, хотя я была уверена: он смотрел из окна, как я ухожу и скрываюсь из виду.

Мне нужно было кое-что из магазина, и я воспользовалась возможностью прихватить это: во-первых, одежду, чтобы постирать ту, что была на мне, в ручье; мыло; побольше консервов. Подумав, взяла еще рыболовных крючков и леску. У мистера Кляйна не было готовых удочек и спиннингов, а моя осталась в доме, но я могу ловить рыбу и так.

Набрав «покупки» и сложив их в коричневую сумку, я заколебалась: пойти ли к пещере прямо или кружным путем. Хотя он не пошел к своей «засадной роще», пока я ждала, он мог прокрасться туда позже. В итоге я выбрала промежуточный вариант: прошла полмили в ложном направлении к ущелью, держась так, чтобы магазин был между мною и им, а затем свернула влево, быстро скрылась в лесу и пробралась к пещере.

Я срезала прут для удилища, нашла горстку червей под трухлявым бревном и пошла рыбачить. Поем курицу на ужин и, если повезет, рыбу на завтрак.

Двадцать два

4 августа, продолжение

К четырем часам я поймала и почистила три рыбки среднего размера. От пруда, с того места, где я сидела, видно пшеничное поле, темно-зеленый акр на более светлом пастбище, тянущемся в сторону ущелья. Мы не стремились к полноценному урожаю пшеницы, хотели получить только зерно на посев, и, несомненно, получим его. Я нанизала улов на леску и пошла к дому, где положила на крыльцо черного хода его долю: полторы рыбины – в надежде, что он следил за мной и выйдет за ними. Корова ждала, пока ее подоят и покормят, но дала только полбидона молока – с каждым днем все меньше, но лучше чем ничего, которое ждет нас уже совсем скоро. Я вывела ее обратно на пастбище, закрыла сарай, накрыла бидон крышкой и пошла к магазину, измотанная долгим днем.

Дойдя до него, я заколебалась, каким путем идти к дому, как вдруг услышала рев трактора, приглушенный расстоянием. Почему он поехал раньше обычного, удивилась я. А мотор, пофырчав на малых оборотах пару минут, вдруг зазвучал ровнее и стал стремительно приближаться, делаясь все громче. Лумис выехал на дорогу и мчал ко мне на полном ходу.

Я больше не колебалась: бросилась вверх по склону, обходя пруд справа, чтобы успеть добежать до леса до того, как он проедет поворот. Слегка забрызгавшись молоком, я все же успела. Уже в лесу я повернула налево и побежала к точке, из которой могла наблюдать за ним. Треск, с которым я продиралась сквозь кусты, меня не пугал: мотор трактора перекрывал все звуки. Найдя выгодную позицию за кустом, я поставила молоко, присела и стала ждать.

Трактор показался из-за деревьев и поехал по дороге, преодолевая последние полмили до магазина. Лумис сидел верхом, лихо руля левой рукой. В правой, к моему изумлению и ужасу, он держал винтовку. Просто сцена из старого вестерна: индеец на лошади, атакующий фургоны переселенцев. Я глядела на него, поначалу ничего не понимая.

Футов за сто перед магазином он повернул трактор боком и остановился, оставив мотор на холостом ходу. Спустился на землю, скрытый от магазина машиной. Постоял так, выжидая, минуту-другую, затем заглушил мотор и сунул ключ в карман. Держа винтовку обеими руками, он двинулся к магазину, жадно шаря взглядом по окнам и двери.

Я вспомнила тот случай, когда он дважды выстрелил по дому. Опять заболел, подумала я, у него снова видения. Но нет, теперь все было совершенно иначе. В тот раз его мучил бред, сейчас же в том, как он крался к двери, настороженный, словно кошка, не было ничего бредового. Он замер, прислушиваясь, и попятился. Посмотрел направо, налево, обернулся, затем с необычайным проворством обогнул все здание, пропав из виду, снова появившись, заглядывая во все окна – верхние и нижние. Снова оказавшись у двери, он с величайшей осторожностью приоткрыл ее, а затем распахнул и вломился внутрь.

Я замерла за кустом, ничего не понимая. Почему он берет магазин штурмом? «Штурм» было единственным словом, пришедшим в голову, потому что именно так все и выглядело. Зачем винтовка? Он что, собрался стрелять в кого-то? В меня? А зачем еще люди хватают винтовку?

Минут десять или около того все было тихо. Я следила за магазином и за трактором; вдруг взгляд поймал движение: занавеска в окне на втором этаже поехала в сторону, и показалось его бледное лицо, в темной раме казавшееся привидением из заброшенного замка. Я частично поняла, в чем дело.

Он был не в самом магазине, а поднялся в жилые комнаты Кляйнов на втором этаже. Разумеется, искал там меня.

Мне удалось изрядно поводить его за нос. Каждый вечер, уходя из дома, я шла к магазину. Утром, когда он следил за мной, появлялась из ниоткуда тоже около него. Отправившись в то утро за водой к пруду – примерно в направлении магазина, – я вскоре вернулась с бидоном и ножом. Неудивительно, что он решил: я живу при магазине. Лумис помнил, вероятно, с первого посещения, что наверху там было жилое помещение – возможно, он даже заходил туда.

На самом деле я была в квартире Кляйнов всего раз с тех пор, как они уехали вместе с моими родителями. Помню, было дождливое воскресенье, я сходила в церковь. В воскресный день работать не хотелось, для рыбалки или прогулки было слишком мокро, а все радиостанции к тому времени уже отключились. Поэтому я решила почитать, и, как обычно, жалела, что у меня нет новых книг. Мне пришло в голову, что какие-то могут найтись у Кляйнов.

В их квартире было темно, плотные шторы не пропускали и без того тусклый свет пасмурного неба. В комнатах царил порядок, оставленный педантичной миссис Кляйн, но, долго не открываемые, они пахли затхлостью и запустением. Мне стало не по себе: хоть я и бывала тут раньше раз или два, это было личное пространство, все здесь принадлежало двум умершим людям. Вскоре я поняла, что вряд ли найду тут хоть одну книгу, и не ошиблась: не нашлось даже журнальчика. Исключение составили только каталог узоров около швейной машинки миссис Кляйн да инвентарная книга и тетрадь с записями приходов и расходов в каморке, которую мистер Кляйн использовал под кабинет.

Я заглянула даже в спальню, стыдясь еще больше, но и там обнаружила лишь мебель и картинки по стенам. Только одна вещь во всей квартире выбивалась из общего ряда: фотография в рамке, на которой молодой человек, улыбаясь, позировал в костюме и галстуке. Снимок выглядел очень старым и лежал на кровати. Интересно, кто бы это мог быть. Очевидно, мистер либо миссис Кляйн взглянули на него в последний раз перед отъездом. Сын? Я не слышала никаких упоминаний об их сыне. Он был немного похож на миссис Кляйн в молодости, так что, возможно, это ее брат. Конечно, я уже никогда не узнаю. Я оставила фотографию на кровати.